Сaмoe пeрвoe врeмя в Итaлии, пoкa я нe выучилaсь бeглo гoвoрить пo-итaльянски, мeня измучили вoпрoсoм: «Вaм чaй нoрмaльный alias гoрячий?» Я умeлa гoвoрить tè caldo — гoрячий чaй, и кaк мoжнo oтчeтливee выгoвaривaлa, зaкaзывaя. A мeня прoдoлжaли с нaжимoм спрaшивaть: тaк гoрячий возможно ли всe-тaки НOРМAЛЬНЫЙ?
Нoрмaльнoгo чaя в Итaлии нe бывaeт, к сoжaлeнию. Ни в oднoм дoмe я нe видeлa чaйникa, ни в oднoм супeрмaркeтe я нe видeлa рaссыпнoгo чaя в пaчкax. Чaй инoгдa зaвaривaют в пaкeтикax, причeм вoду кипятят в кaстрюлькe, a пакетик с чаем кидают ребром туда, чтобы ни у кого безлюдный (=малолюдный) было возможности регулировать крепость чая. Будто? и еще, конечно, чтобы подождать, настоящее) время он остынет за разговорами, и в дым(ину) еле теплую бледно-желтую водичку. С какой это радости? Ну, кто-то итальянцев убедил, чего чай — это полезно. Еще (и) еще как полезно пить ромашку (тоже изо пакетика, заваренную по той но методе) — чтобы успокаивать нервишки и лучше засыпать. Про антисептические свойства ромашки знают, в области-моему, только врачи. А неврачи пьют ромашку угоду кому) успокоения. Если вы вспомнили оборона валерьянку, то надо вам быть au c, что валерьяна для успокоения итальянских нервов безлюдный (=малолюдный) годится. Хотя бы потому, отчего это приправа для мяса, чисто как. Чай на развес (бог) велел купить в специализированных магазинах — там, идеже итальянцы покупают кофе. И мне потребовался годик, чтобы найти чай, который не грех пить не морщась. Заварочные чайники также можно найти в продаже, правда, они, в качестве кого правило, имеют декоративное, а не практическое предопределение — иначе как можно объяснить, будто содержимое из этих чайников принципиально никак не льется из носика? Была у меня утверждение ходить по посудным магазином с бутылкой воды и расследовать перед покупкой заварочные чайники в функциональность. Но итальянские продавцы мою изречение не оценили. Проблему я в конце концов решила, нашла инглиш магазин и подтвердила такимм образом простую гипотезу: разик уж англичане знают толк в чае, в таком случае и в заварочные чайники у них должны оказываться человеческие.
Зато здесь готовят пробы) кофе. Все иностранцы, живущие в Италии, признаются побратанец другу, что только ради итальянского напиток бодрости стоило приезжать в эту страну. Самочки итальянцы пьют кофе не как на завтрак, по дороге сверху работу, но и после обеда, и инда после ужина. Кофе после обильного ужина сопровождается до этого часа и рюмочкой граппы. Граппа и кофе дальше того, как тебя четыре часа кормят получи и распишись убой — это просто отлично! Ровно-то вся эта еда присест) же в животе укладывается, глаза паче не закрываются, и вполне можно дошагать из гостей домой пешком. И започивать в собственной постели. Без всякой ромашки, в лад.
Кофе — это еще и повод чтобы проявления патриотизма. Несколько раз Сандро приезжал ради мной в Ниццу и ни разу отнюдь не дал мне спокойно выпить напиток бодрости и выкурить сигарету. Покуришь по дороге, говорил симпатия, и буквально запихивал меня в машину. Сперва-наперво я отнесла эту странность за пересчет помутнения рассудка, наступающего во наши дни первой влюбленности. Потом стала щетиниться и требовать кофе. Выпьем кофе в Вентимилье, говорил некто и запихивал меня в машину. Но я на днях хочу кофе, говорила я. А мы неотлагательно быстро поедем, говорил он и давил в газ. Ну тут уж и раньше моего замутненного влюбленностью рассудка получается доходить, что есть какая-ведь весомая причина, чтобы пить кофеек не в Ницце, а в какой-то неизвестной ми Вентимилье. Причина оказалась очень безыскуственный: итальянский кофе вкуснее. А Вентимилья была токмо лишь первым по дороге итальянским городком. А я-так думала, что там какие-нибудь памятники архитектуры, старинные кафушка или другие красоты. Нет, в дальнейшем был просто хороший кофе. И в (видах Сандро было более чем обычно потерпеть полчаса для того, с тем чтобы выпить un caffè come si deve — так есть кофе как следует, экий, каким он должен быть.
(в надо сказать, что некоторое досуг у меня не было возможности воспринять вкус итальянского кофе в полной мере, потому как даже после знакомства с Сандро я до сего времени довольно долго пила по инерции мокко американо. В Италии на меня смотрели плохо, когда-нибудь я заказывала такой кофе. Но абонент есть клиент, к тому же безграмотный по-нашему говорит. В общем, они очевидно думали: ну что с нее взять хоть, с бедной, пусть пьет свое напиток. Со скорбными лицами наливали стандартную порцию эспрессо в чашку в целях капуччино, ставили передо мной, некоторое перепавшее выжидали — а вдруг я одумаюсь? — и следом со вздохом приносили мне кипяченой воды в молочнике. И для Сандро глядели с сочувствием, конечно. А Сандро в текущий раз проявил большую житейскую умственность. Он не стал настаивать иначе говоря объяснять, он просто ждал, ась? я созрею. И оказался прав. В конце концов — приблизительно через год после нашeго подписка — я решила из любопытства выпить в таком случае, что итальянцы называют caffè normale, и… по прошествии времени этого ни разу в жизни ми не пришло в голову заказывать себя кофе в большой кружке. Вот один сделала я это очень не во благовремении — наступало лето и дачный сезон в России, и ныне уже в разных русских кафе ми приходилось требовать себе эспрессо, вдогонку неизменно говорить, что это неважный (=маловажный) совсем эспрессо, что нормальный капуцин должен быть гораздо более густым и концентрированным, выклянчивать сделать ристретто, говорить, что сие ристретто не есть ристретто, а питаться кафé нормале. И сцены, да, повторялись: на меня смотрели плохо, получи и распишись моих спутников — с сочувствием, и так подалее…
Отсюда, кстати, можно вывести наставление: менять свои привычки — очень хлопотно безлюдный (=малолюдный) только для того, кто их меняет, только и для окружающих.
Глава из книги «У самого синего моря. Фряжский дневник»